Надаске´ набил рот мясом и не сразу ответил:
— В тен и еще тен раз вкуснее, чем рыба. Игры ханане… Да, мы играли там. Скучно-глупо. Трудно даже представить себе эту жизнь — и почему мы считали ее хорошей? Нет, это не игра. Здесь были маленькие устузоу и грозили мне смертью от каменного зуба.
— Кто? Охотники?
— Нет, не большие устузоу, а поменьше — как мягкий-маленький или чуть больше.
— Ах, вот оно что. Мальчишки. Они бросали в тебя копья?
— Кричали, махали оружием, убегали в кусты.
— Я этого так не оставлю, — угрюмо произнес Керрик. — Они знают, что сюда нельзя ходить. Решили, что очень храбрые. Посмотрим. Больше такого не будет.
Надаске´ уже обгладывал кости. Потом он рыгнул и сделал жест: «сладкое мясо — сладкая жизнь». Керрик думал о мальчишках, о том, как сделать, чтобы подобное не повторилось, и не сразу понял жест Надаске´.
Теперь кругом были тану, и мир иилане´ отступал, становясь чужим и враждебным. Надаске´ с огромной пастью и блестящей шкурой был так не похож на тану. Вот и кость он держит двумя большими пальцами.
Взгляд Керрика привлекла перебегавшая поляну ящерица. Надаске´ выронил кость, и ящерица застыла на месте. Словно окаменела, как Надаске´. Одинаково не похожие на тану, одинаково чуждые.
— Случилось еще кое-что, — произнес Надаске´ — и минутное отчуждение исчезло. Это был Надаске´, его друг.
— Что?
— Урукето.
По спине Керрика пробежали мурашки.
— Здесь? Они выходили на берег?
— Отрицание и отрицание. Он плыл в океане, неподалеку от берега на север, но на следующий день проплыл в обратную сторону.
— Тот же?
— Утверждение-положительно, доказательства-отрицательно.
Внезапный страх прошел. Иилане´ не высаживались, значит, к саммадам это не имеет никакого отношения. Конечно, в океане можно встретить и урукето. Но если не показываться на берегу, то бояться нечего. Однако все это было похоже на зловещее предзнаменование. Как на охоте: если увидишь сразу двух черных птиц, не жди в тот день удачи. Так говорила Армун. Еще нельзя было держать нож острием к себе — тоже плохая примета. Но Керрик не очень верил в приметы.
— А тебе уже случалось видеть урукето?
— Один раз — далеко в океане.
— Не думаю, что стоит беспокоиться. Алпеасак находится на этом же побережье к югу от нас. Урукето и рыболовные лодки идут в его порт. Лишь бы только иилане´ на берег не выходили.
— Не выйдут. — Надаске´ стукнул пальцем по зубам — укушенный боится укусившего. — Эйстаа, любящая урукето, будет помнить два трупа на берегу. Они будут жить в городе, мы будем жить здесь, еды хватит на всех.
— Наверное, ты прав. Только трудно поверить, что между иилане´ и устузоу может быть мир.
— Между тобой и мной мир. Может быть, потому, что мы самцы, а все зло в мире — от самок. Бойся самок устузоу.
Керрик сделал жест согласия и понимания. Он давно уже оставил попытки втолковать Надаске´, чем мужчина отличается от женщины. Надаске´ так и не мог поверить, что Керрик все делает сам, а не по приказу Армун.
— Пора, — сказал охотник, вставая.
— Любопытствую. Прошу Керрика осмотреть хесотсан. — Надаске´ протянул оружие и показал на скрюченную, бессильно повисшую ножку животного. — Маленькое изменение — важно ли?
Керрик взял хесотсан и принялся внимательно разглядывать его. Хесотсан как хесотсан: зажмуренные глазки, атрофированные конечности тесно прижаты к бокам. Взрослое животное так и должно выглядеть. Керрик заметил белую пыль на темной ножке и смахнул ее пальцем.
— Да, здесь шкура стала серой. Знаешь, я такого еще не видел. Может быть, он стареет? Ты не знаешь, сколько они живут?
— Познания отсутствуют. Кроме этой отметины, все в порядке.
Керрик достал шип, вставил его, направил хесотсан в сторону океана и нажал. Раздался привычный треск, и игла, описав дугу, исчезла из виду. Керрик притронулся к губам животного — рот открылся, требуя еды.
— Вроде бы все в порядке. Причин для беспокойства нет.
— Всегда есть причины для беспокойства, — ответил Надаске´, забирая оружие и внимательно разглядывая его. — Нет хесотсана — нет жизни. Смерть от зубов хищников.
— Рано беспокоиться. Твои страхи беспочвенны. Жизнь полна солнца и мяса.
Керрик направился к лагерю. Отойдя подальше от берега, он остановился и поглядел на собственный хесотсан. Хесотсан как хесотсан.
Но беспокойство уже не отпускало Керрика. И он торопливо затрусил к стоянке.
Надо проверить все хесотсаны охотников.
Глава 19
О причинах беды они так и не узнали и понятия не имели, как с ней бороться.
Поначалу опасения Керрика показались беспочвенными. Все хесотсаны, которые он проверил, казались нормальными, ни на одном не было серых пятен, как на оружии Надаске´. Может быть, тот не заметил, как сам повредил оружие. И Керрик перестал об этом думать: как и другие охотники тану, он ждал первой охоты на птиц.
Дожди сделались чаще, иногда по утрам над землей стлался туман. У старика Фракена еще хватало ума замечать, что дни стали короче — значит, на севере снова зима. Но это охотники знали и без него. В проливе и на болотах было полно птиц. Они кружили над головой, с громким криком опускались на землю, стая за стаей. Подкормившись и отдохнув дня два, они продолжали свой путь на юг.
А ствол все долбили и выжигали. И наконец лодка была готова — наступила пора охоты.
Над лодкой трудились почти все охотники, и каждому хотелось оказаться в числе четырех счастливчиков, которые отправятся на первую охоту. И чтобы избежать ссор, Керрик решил тянуть жребий. Нарезали одинаковых соломинок по количеству охотников, засунули их в глиняный горшок. Нижние концы четырех соломинок были выкрашены краской из внутренностей хардальта.
Охотники по очереди пытали судьбу. Криков было много: проигравшие сокрушались, выигравшие не скрывали радости. В конце концов все отправились к лодке и укрыли охотников под сетью, разбросав по ней пучки травы, чтобы тех не было заметно. Распугивая птиц, лодка отплыла от берега. Охотники не пытались их ловить, а поплыли в тростники, где собирались ждать новую стаю.
Отозвав Керрика в сторону, Херилак негромко сказал:
— Пойдем-ка, я тебе кое-что покажу. — Он первым подошел к своему шатру и вытащил из него хесотсан. — Ты говорил о стреляющих палках. Ты это имел в виду?
Повертев оружие в руках, Керрик с ужасом заметил, что одна нога существа стала серой и вяло болталась.
— И давно это с ним?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
